ЗАПАДНО-ЕВРОПЕЙСКИЕ СТАНСЫ

1
Насельники, что на горе Афон,
Бездельники, летящие в Севилью,
Пополнят безразмерный ретрофонд,
На полочках осядут мелкой пылью.

Нацеловавшись с пришлым принцем всласть,
Ещё отстукивает женщина фламенко,
И пыль над Алькасаром поднялась,
А с кружек сдуло тёплым ветром пенку.

Европа не изменит свой фасон,
Она демократична и ленива,
Здесь с Ферекидом Сирским рядом Хрон,
И на столе у них хмельное пиво.

Но это всё - всего лишь ретрофонд,
Усохшая летучая полова, -
Насельники, что на горе Афон,
Брательники Тамбова и Ростова.

Мы равоправны и нам всё равно -
Хоть в Иордань, хоть в тёплые купели,
Нас нет уже, мы – прошлое давно,
Хотя ещё сегодня песни пели.

Ещё сегодня похищали дев,
Набычившись, сдували пива пенку,
А я смотрел, на парапет присев,
Как танцевала женщина фламенко.

Нацеловалась баба эта всласть,
Не принца обнимая, а подонка.
Но пыль уже на полки улеглась,
И в камень превращается тихонько.

2
Медвежья впечаталась лапа
В горячий асфальт, словно в снег.
Я двигался долго на Запад,
И нёс на груди оберег.

Я рвался в большие стратеги,
Ненужное что-то верша.
А где-то в Байдунском наслеге
Моя затаилась душа.

Пугаясь медвежьего храпа,
Нас в гости Европа звала.
Я двигался долго на Запад,
За мною душа не пошла.

И на деревянной телеге,
В сене душистом шурша,
Где-то в Байдунском наслеге
Моя пребывает душа.

3
Был записан давно в трубадуры,
Трубадур – сочинитель и мот.
Как любил вас, красивые дуры,
Из Прованса один сумасброд!

Его стих сладострастный заразен,
Дам прекрасных он вечный вассал.
Ну, и я до сих пор куртуазен,
Хоть и первым в турнирах не стал.

Как любовь латы грубые грела,
Под которыми гной старых ран,
И звучит всё моя пасторела,
Дискотеки стучит барабан.

Даже там, где унылая Раша,
Где с наганом летает Амур,
Вокруг майского дерева пляшет
Сумасбродный, хмельной трубадур.

Это значит, флюиды Прованса -
И в Ростове, и в скушной Твери,
И дуреют от этого танца
Пацаны и в законе воры.

Я проснулся на грядках моркови,
Рядом тихо девица спала.
Это наше средневековье -
Трубадура сеньора нашла.

С губ моих полилася кансона
Про надежды, мечтанья, любовь.
Закурила и сплюнула сонно
Сеньорита в густую морковь.

Дым табачный над грядкой летает,
А кансона над миром парит
Трубадур не трубит, он – страдает,
И в средневековье творит.

4

И в России, и здесь - на постое,
Жизнь наладить – всё недосуг,
Только будку собачью построил,
Думал – найдётся друг.

Будто покрытую инеем,
Начищенную добела,
Чашку из алюминия
Возле будки поставил я.
Надел поновей рубаху,
Присел на крыльцо покурить,
Вот, заманю собаку,
Чтобы её любить.
На шею ленточка синяя
Уже приготовлена ей,
А в чашке из алюминия –
Остатки вчерашних щей.
Буду трепать ей ухо,
Стелить из соломы постель,
Если найдётся сука,
Или какой кобель.
Но пусть она мне не расскажет
Про жизнь свою - маяту,
А только у ног моих ляжет,
Я молча понять всё смогу.

Вот ведь, какая штука,
Пустили меня на простой.
Может найдётся сука,
Или кобель какой.